skip to main |
skip to sidebar
Рабби Асси не мог понять причину отличия этого утреннего омовение от десяти омовений, которые совершает первосвященник в Йом Киппур, когда он переодевается в общей сложности пять раз - так как отствуствие этих омовений не делает его службу негодной. Рабби Йоханан объяснил ему, что ответ - во фразе, "а потом он одевает одежду", которая означает, что только одевание одежды необходимо, а остальные шаги - как мытьё рук и ног - не делают службы недействительной. Лицо Рабби Асси просияло от удовольствия - но преждевременно - так как Рабби Йоханан продолжил и сказал, что согласно этой логике и утреннем омовение тоже необязательно.
Если коэн работал на Алтаре всю ночь, кладя в огонь части тела жертвенных животных, то утром с восходом солнца он должен помыть руки и ноги опять - это мнение Рабби Йехуды Принца. Однако Рабби Элазар, сын Рабби Шимона, полагате, что даже если он работал не переставая десять дней подряд, он всё-равно не обязан мыть руки и ноги из особого сосуда.
Если коэн вышел из Храма, то должен ли он по возвращении мыть руки и ноги? С одной стороны, он отвлёкся от службы, и значит должен, а с другой стороны, он может передумать и в любой момент вернуться, и это не то, что восход солнца, которым он не управляет, так что, может быть, не должен? - Окончательной ответ на этот вопрос не найден.
Рава спросил несколько вопросов по поводу одежды коэнов. Если ветер проникает внутрь одежды коэна, то делает ли это его службу недействительной? Считаем ли мы, что нарушено требование "на его теле", или же это обычный способ носить одежду? Составляет ли вошь преграду между одеждой коэна и его телом, что делало бы службу недействительной? Мёртвая вошь несомненно составляет преграду, но что по поводу живой? Поскольку она перемещается туда и сюда, то она - как нарост на теле и не составляет преграды? Или же, поскольку коэн не хотел бы иметь её на своём теле, то она составляет преграду? Каков закон для тонкой пыли с земли, руки коэна за пазухой, и нитки, которая висит с одежды?
Не-коэн. Только священники, потомки Аарона, могут служить в Храме. Тора сказала, "Скажи Аарону и его сыновьям, что они предназначены служить в Храме и заниматься приношениями детей Израиля, и они не будут делать жертвы негодными." Мы понимаем, что все остальные будут делать их негодными.
Коэн, близкой родственник которого - один из семи близких родственников: отец, мать, брат, незамужняя сестра, сын, дочь, или жена - умер в этот день. Аарону было дано указание продолжать службу немедленно после того, как два его сына умерли, "Он не должен уходить из Храма и он не сделает жертвы негодными..." Поскольку он представляет таким образом исключение, то мы понимает, что все остальные коэны, кроме первосвященника, не могут служить в Храме в этот день, и их служба делает жертву негодной.
Это правило говорит только о принятии крови. Однако оно равным образом верно и для остальных шагов жертвенной службы - несение крови к Алтарю и бросанию её на Алтарь. Зарезать же жертву может даже и не-коэн, так как Тора сказала, "И он зарежет жертву, и коэн примет кровь".
Они попытались дать на это ответ, исходя из следующего правила: коэн, который сидит, не может нести кровь. Мы сразу видим, что только когда он сидит он не может нести не кровь, но когда он стоит на месте - то может! - Нет, мы не видим этого. Может быть, что это правило о ситуации, когда он пытается идти сидя, подтаскивая себя руками и ногами. Так что отсюда ничего нельзя вывести.
Тогда они попытались разрешить этот вопрос, исходя из другого правила: в Песах хозяин жертвы резал её, коэн принимал кровь и передавал её другому, тот - третьему, и так далее, пока кровь не оказывалась рядом с Алтарём. Мы видим, что коэн может нести кровь, передавая её, не делая шагов! - Нет, мы не видим этого, может быть, каждый коэн делал маленький шаг. Но если он всё-равно не стоял на месте, почему бы ему не дойти то Алтаря, зачем в этом должны участвовать много коэнов! - Служба Богу лучше, когда вовлечены многие.
Рабби Йоханан вынес решение: перенос крови без шагов ногами - недействительная служба.
Сказал Реш Лакиш, "Рабби Шимон согласен касаемо жертв, которые зарезают во дворе Храма и потом несут их кровь во внутренний зал (как, например, жертвы Йом Киппура), что неправильно намерение делает их негодными, так как это несение крови невозможно избежать".
Поскольку мы уже нашли одно послабление, связанное с несением крови, ученики спросил Рава Хисду, может ли кто-либо кроме коэна исполнить эту часть службы. Рав Хисда ответил, что да, может, и процитировал, "И они зарезали пасхальную жертву, и коэны бросил кровь, взяв её из их рук". Должно быть, что не-коэны несли эту кровь! Однако Рав Шэшет опроверг это утверждение, а по поводу цитаты Рав Хисды сказал что не-коэны просто стояли, как столбы, но не двигались и не несли кровь.
Мы уже знаем, что пасхальная жертва, а также жертва за грех, если они принесены как другой тип жертвы, становятся негодными. Это верно и для остальных шагов жертвоприношения: приём крови в Храмовый сосуд, несение крови к Алтарю, и бросание крови на Алтарь. Если любой из этих шагов совершён с намерением, что это - иной тип жертвы, то жертва становится негодной.
Рабби Тарфон был подавлен: он помнил, что его учитель рассказал ему о различиях в законах несения крови на Алтарь и бросания крови на Алтарь, но никак не мог их вспомнить. Рабби Акива вывел три различия сам, при помощи логики. Так например, если кто-либо принимает кровь снаружи Храма, то он не несёт ответственности, а если он бросает кровь на Алтарь снаружи Храма, то он подлежит отрезанию от народа.
Услышав это, Рабби Тарфон вспомнил, что именно это он и учил, и воскликнул, "Акива! Тот, кто расстаётся с тобой, расстаётся с самою жизнью"!
Что случится, если кто-либо изменил два условия: принёс её утром четырнадцатого, и притом как иную жертву (можно представить себе, как он поспешил рано утром, но вдруг сообразил, что ещё рано, и ещё не время для пасхальной жертвы, и принёс её как мирную жертву).
Равви Йехошуа полагает, что это - как если бы он принёс её тринадцатого числа, и как всякая пасхальная жертва, принесённое в неправильное время и с неправильным намерением, она годна. Бен Бетейра рассматривает утро как день, и объявляет жертву негодной.
Бен Аззай возвращается к самому первому правилу Трактата, и говорит, что владеет традицией от имени семидесяти-двух Мудрецов Санхедрина, что все жертвы, которые частично съедают, если их приносят по неправильному назначению, остаются пригодными. Единственная разница в его версии правила - это жертва всесожжения, которая теперь становится негодной - но Мудрецы не согласились с ним.
